Изба-читальня

Хотите поговорить на темы, никак не связанные с квестами? Добро пожаловать!

Модераторы: Lonesome, Leo, Java

  • Автор
  • Сообщение
Не в сети
Аватара пользователя
Квестер
Сообщения: 5581
Зарегистрирован: 24 сен 2008, 22:26
Откуда: Москва

Re: Изба-читальня

Сообщение julia-10 » 04 дек 2016, 10:13

Начала перечитывать Агату Кристи в хронологическом порядке. Но т.к. ее очень много, вклинились другие авторы. Прочитала "Козла отпущения" Дафны дю Морье. Правдивая замечательная книга о двойниках, которые случайно встретились и поменялись местами: одинокий английский историк попал во французский замок, стал графом и обрел многочисленных родственников. Французский граф, соответственно, стал историком. История о том, как за пару недель они изменили друг другу жизни. Рекомендую.

Потом я подсела на Луизу Пенни, пятикратного обладателя премии Агаты Кристи за лучший детектив. Прочитала семь романов из вышедших девяти. Это сага о канадской деревеньке Три Сосны, которой нет на карте, но в которой постоянно случаются убийства, которые расследует старший инспектор полиции Гамаш. Больше ему делать нечего, убийства происходят только там.
Читать можно, только начиная с первой книги "Убийственно тихая жизнь", потому что если начать с какой-нибудь средней книги серии, ничего не поймешь. У этой писательницы из романа в роман перетекают не только герои, но и события. Например, в книжке номер пять "Жестокие слова" одна из жительниц, пьющая поэтесса, находит на лугу гнездо с утиными яйцами. Она их трогает (если трогать гнездо, мама-утка не вернется высиживать птенцов), забирает яйца и высиживает их сама - в духовке на минимальной температуре. Рождаются два птенчика, одному из которых поэтесса помогает вылупиться. Этого тоже делать нельзя, птенец становится слабеньким и в итоге умирает. Второй птенец вырастает в утку, которая ходит за поэтессой как собака. Описывается очень смешно... Наступает осень, утка, повинуясь инстинкту, летит вместе со стаей на юг на зимовку. Две следующие книжки поэтесса ждет, в конце седьмого тома "Разные оттенки смерти", вроде, дождалась. Последние строчки - поэтесса сидит на скамейке на лугу, смотрит на небо и слышит знакомый голос.
В общем, все очень неторопливо, как жизнь в деревне, с массой размышлений и минимумом событий. Только трупы появляются с завидной периодичностью. Мне осталось прочитать еще два романа, интересно, как там утка.

Mtp
Не в сети
Квестунчик
Сообщения: 136
Зарегистрирован: 21 ноя 2016, 03:11

Re: Изба-читальня

Сообщение Mtp » 27 дек 2016, 06:09

Роберт Пенн Уоррен.
Вся королевская рать


Победа Дональда Трампа на президентских выборах в США в год семидесятилетия знаменитого романа Роберта Пенна Уоррена несомненно вызовет новую волну интереса к «Всей королевской рати». Не удивлюсь, если уже появилось переиздание романа с портретом Трампа на обложке – слишком уж напрашивается сходство между двумя политиками популистами – Вилли Старком и Дональдом Трампом, при всей разнице между мужем учительницы из американской глубинки и блистательным нью-йоркским миллиардером.

«Вся королевская рать» – это классика американской литературы, образы которой подвергаются бесчисленному рецитированию. Количество книг, где, именно вслед за Уорреном, используется формула «вся… рать» не поддается пересчету. Насколько неожиданными могут быть реминисценции показываает вот какой факт: драматическая коллизия ведущая к трагической развязке у Уоррена и драматическая коллизия ведущая к красной свадьбе у Джорджа Мартина начинаются с того, что младший Старк не хочет жениться на дочке Фрея.

В пантеоне типических героев мировой литературы Вилли Старк занял почетное место — ​где-то рядом с шекспировским Ричардом  III. Отныне любого политика-популиста, готового быть своим парнем для избирателей и держать в страхе истеблишмент, именуют «Вилли Старком». Но если как у писателя у Уоррена в американской литературе есть множество гораздо более успешных конкурентов, — Фолкнер, Фицджеральд, Хэмингуэй, то как у политического романа у «Всей королевской рати» конкурентов нет не только в США, но и, пожалуй, во всей мировой литературе. Это – главный политический роман в истории.

Парадоксально, но в своей основе это выдающееся произведение представляет собой довольно банальный клеветон, ориентированный на вполне конкретный политический заказ – уничтожение памяти о Хьюи Лонге – губернаторе Луизианы, сенаторе США (единственном убитом в должности), конкуренте Франклина Рузвельта в составе Демократической партии США.

Лонг стремительным метеором пронесся по небосклону американской политики рубежа 1920-30-х и оказался настолько опасен для истеблишмента, что подвергался постоянным клеветническим нападкам при жизни, включая обвинения в «фашизме».


Еще при жизни Лонга спивающийся Синклер Льюис сочинил заказной роман «У нас это невозможно», где Лонг был изображен в виде американского Муссолини, Берцелиуса Уиндрипа, приход которого к власти превращает США в диктатуру латиноамериканского образца. Смысл романа, и созданной на его основе пьесы, был вполне прозрачен – представить Франклина Делано Рузвельта как спасителя демократии в Америке от фашистской гадины. В 1936 году рузвельтовское «Управление общественных работ» (WPA), в период «нового курса» руководившее трудовыми армиями полутоталитарного образца, ставила спектакли по пьесе Льюиса по всей стране.

Впрочем, к тому моменту «фашистская угроза» уже стала абстрактной – убитый Хьюи Лонг лежал в могиле, причем ответственность за его странную смерть и тогда и сейчас возлагалась многими на Секретную Службу США.

Чем же Хью Лонг так насолил американскому истеблишменту? Прежде всего тем, что на посту губернатора Луизианы в 1928-32 заложил основы современного социального государства, реально ориентированного на интересы большинства – наиболее бедных слоев населения этого штата глубокого Юга.


«В штате было построено более 14000 км новых дорог; 111 новых мостов, включая мост через Миссисипи; — пишет Н.В. Овчинников в книге «Борьба за Америку в 1930-х», — организовано распространение бесплатных (т.е. финансируемых штатом) учебников для школьников, бесплатных ночных курсов для взрослых по ликвидации неграмотности; расширена сеть бесплатных медицинских услуг и благотворительных госпиталей; построена новая дамба, новый аэропорт у Нового Орлеана, один из крупнейших в стране; новый Капитолий. Был ликвидирован избирательный налог; снижены налоги на собственность и цены на общественные услуги; введён мораторий на выплату долгов по закладным (в условиях Депрессии), созданы многие рабочие места».

Каким образом Лонг всё это финансировал в условиях депрессии, ухитряясь еще и сокращать налоги? Он увеличивал долг штата, принимая новые обязательства. Но почему тогда Луизина так и не прогорела? Дело в том, что Лонг брал кредиты и обязательства, но под обеспечение налогами. А налоги вводил на сырье, которое нефтяные корпорации качали из штата. Не было человека, которого сильнее бы ненавидели в «Стандард Ойл», чем Лонг.

Лонг придерживался политики «максимум налогов для корпораций, минимум – для бедняков», тем самым он увеличивал и свою электоральную базу. Отмена подушного налога в Луизиане позволила зарегистрироваться в качестве избирателей множеству белых бедняков и чернокожих. Вопреки традициям «южных демократов» Лонг категорически выступал за демонтаж системы расовой сегрегации.

Хьюи Лонг был выдающимся радио-оратором чьи выступления привлекали миллионы радиослушателей.

Чтобы защитить семьи от потери домов во время Депрессии, Лонг объявил временный мораторий на выплату долгов по закладным.

«Финансовая политика администрации Лонга предотвратила закрытие банков, что спасло тысячи жителей штата от потери их вложений. Из 4800 банков США, закрывшихся между 1929 и 1932, только 7 были луизианскими, притом небольшими . Если какой-либо банк оказывался в затруднительном положении — не мог выплатить сразу вкладчикам деньги, Лонг звонил в более благополучные банки и предлагал-требовал оказать помощь. При этом президент банка знал, что если он откажется, то вскоре у него появиться ревизионная комиссия от штата, которая обязательно найдёт какие-нибудь нарушения».

Разумеется деятельность Лонга встретила в штате значительную оппозицию со стороны традиционного политического истеблишмента. Против него велась массированная информационная война, газеты сравнивали его с большевиками. Был создан «женский комитет» Луизианы сочинявший петиции с жалобами на Лонга в Сенат и протестовавший против публикации его автобиографии. Уже в 1929 была предпринята первая попытка импичмента губенрнатора, а в мае 1934 оппозиция в легислатуре штата решила произвести антилонговский переворот (сам Хьюи к тому моменту был сенатором, но штатом управляли его люди), но он провалился.

Автобиография Хьюи Лонга

«К концу 1934 года оппозиция Х. Лонгу перестала надеяться на парламентский путь изменения ситуации. С конца 1934-го и в течение 1935 г. оппозиция обсуждала насильственное свержение Хью Лонга и создала военнизированную организацию «The Square Deal Association», силы которой были сконцентрированы в округе Баттон-Ружа. Когда под их давлением были не допущены к работе все служащие округа и захвачено здание суда, губернатор О.К. Аллен ввел чрезвычайное положение и вызвал Национальную гвардию. Члены этой организации были в заговоре с целью убийства Хью Лонга. Один свидетель рассказывал, что ему предложили 10 000 долларов за выполнение заказа» – Пишет С.В. Петров в статье «Деятельность Хью Лонга на посту сенатора США» (см. также диссертацию того же автора).

Нельзя не отметить поразительный факт – обвинявшие Лонга, всегда действовавшего только политическими средствами, в «фашизме» и сравнивавшие его с Муссолини, не только попытались произвести вооруженный переворот и создали военнизированную организацию, но и назвали её максимально созвучно со «сквадрами» чернорубашечников.

С оппозицией в штате Лонг, скорее всего, справился бы. Но, на своё несчастье, он перешел дорогу и федеральному правительству и лично президенту Рузвельту – всё той же своей неуемной активностью в интересах бедного люда.

«В марте 1933 года, почти сразу вслед за принятием чрезвычайного закона о банках, администрация предложила провести сокращение жалования федеральным служащим и пенсий военным пенсионером, общей суммой на 0,5 миллиарда долларов. Это изъятие денег из карманов среднеоплачиваемых и малообеспеченных граждан — вместо налогообложения богачей — прямо противоречило политическим взглядам Лонга, и он голосовал против законопроекта, обвиняя администрацию, что они предложила его «под влиянием Моргана и Рокфеллера» (Ср.: «Я не понимаю, почему наши ветераны н вдовы солдат должны отдавать свои пенсии для финансовых выгод международных стервятников, ограбивших наше казначейство, обанкротивших страну…» (Л. Макфадден, выступление в палате представителей США, май 1933 г.)). Кроме Лонга, против законопроекта голосовали ещё 12 сенаторов; те же, кто поддержал его предложение о «децентрализации богатств».Лонг продолжал защищать в Конгрессе интересы среднего класса американцев. Весной 1934 года он выступал в поддержку закона Фрезера-Лемке, распространившего условия банкротства на фермерские хозяйства. Согласно этому закону, если фермер не мог выкупить закладные, он имел право заявить о банкротстве, и после оценки его имущества чиновниками, выплатить кредиторам (сниженную) стоимость долга; сама выплата откладывалась на 5 лет (Билль был принять Конгрессом 28 июня 1934 г., но в мае 1935 г. Верховный суд признал его неконституционным. В августе 1935 г. Конгресс принял измененный вариант закона Фрезера-Лемке, в котором мораторий на выплату фермерской задолженности ограничивался 3-летним сроком. Этот закон не встретил возражений у Верховного суда.). В мае 1935 года Лонг поддержал билль Патмана о выплатах для военных ветеранов. Билль прошёл сенат и палату представителей, но Рузвельт наложил на него вето. Сразу после этого Лонг выступил с критикой президента. Он заявил, что в Первой мировой войне американцы «воевали за интересы больших банкиров», а сейчас те же банкиры, «всё тот же Барни Барух» и другие посоветовали Рузвельту наложить вето и ограбить ветеранов. «Рузвельт всегда спешил на помощь банкирам, но ничего не сделал для солдат», заявил Лонг».
index

Избирательный плакат Хьюи Лонга

В общенациональном масштабе известность Лонгу принес радикальный проект уничтожения имущественного неравенства в США, один из, пожалуй, наиболее амбициозных и реалистичных «левеллерских» проектов в истории. Лонг предлагал ввести конфискационный налог на доход свыше 1 млн долларов и на наследства свыше 5 млн. долларов и направить эти средства на обеспечение каждой американской семье прожиточного минимума в 5 тысяч долларов.

Наряду с прожиточным минимумом Лонг предлагал ввести пенсионную систему с 60 лет, сократить продолжительность рабочего дня, тем самым избавив страну от перепроизводства, зато увеличив потребление (когда человек не работает он потребляет). Таким образом, программа Лонга была не каким-то абсурдным популизмом, а вполне продуманной политикой выхода из кризиса за счет стимуляции эффективного спроса и сокращения неравенства до уровня, при котором образование финансовых «тромбов» было бы невозможным.

«Кандидат Лонг». Такая обложка «Тайма» могла стоить жизни сенатору от Луизианы.

Кампанию за прераспределение богатств «Share our wealth» Лонг вел напористо и изобретательно. Его лозунгом было «За то чтобы каждый человек был королем и никогда не носил короны», от которого веет старым добрым народным утопизмом. Он сочинил песню «Каждый человек — король» и ролик с нею показывался в кинотеатрах перед сеансами. Представлялось несомненным, что на выборах 1936 года он выдвинет свою кандидатуру на пост президента от демократической партии. Тем самым перейдя дорогу FDR. Видимо это и решило судьбу Лонга.

10 сентября 1935 года доктор Карл Вейсс младший выстрелил в Лонга в Капитолии Луизианы и немедленно был изрешечен охраной сенатора. Через два дня Лонг скончался в госпитале. Вокруг смерти сенатора существует масса теорий заговора – вовлеченность Вейсса, убийство Вейсса и Лонга охранниками и т.д., но в официальную версию «убийцы-одиночки» не верил и не верит практически никто. Слишком уж выгодна была смерть Лонга и президенту и сильным мира сего.


Призрак Лонга всё еще тревожил американскую политику и спустя десятилетие после его ликвидации. Сам неугомонный народный вожак был в могиле, но его образ, его идеи были живы и по прежнему таили опасность для истеблишмента. Да и клан Лонгов продолжал принимать участие в политике: после смерти Хьюи его пост сенатора заняла вдова Роуз Макконнел Лонг, его сын Рассел Лонг сорок лет проработал сенатором США, в том числе возглавляя комитет по финансам, его брат Эрл Лонг трижды был губернатором Луизианы, а другой брат Джордж – конгрессменом.

Комета Хьюи Лонга оставила долгий след, причем не только в практической политике, но и в сфере образов, политической мысли и политических программ. Требовались какие-то нерядовые меры для того, чтобы Лонг оказался безопасен. Тогда-то и пришла громкая слава к Роберту Пенну Уоррену, писателю и поэту, историку, преподавателю литературы в университете Баттон-Ружа. Сам Уоррен объяснял появление романа вполне невинно – он жил в Луизиане, где всё было пропитано Лонгом, наводило на мысль о нем.


«В сентябре 1934 года я выехал на машине из Теннесси, где жил на ферме под Нашвиллом, проехал насквозь весь штат Миссисипи, пересек на пароме реку (в каком месте, не помню; у Гринвилла?) и очутился на севере Луизианы. По дороге я подобрал пассажира — деревенского, из тех, кого звали вахлаками, пожилого, неприметного, потрепанного жизнью, тяжелыми временами и неудачами, с явно щербатым ртом и, вероятно, дырявым желудком, — он стоял у обочины в позе, говорившей о бесконечном терпении и изрядной твердости духа, держал в руке газетный сверток, перевязанный шпагатом, и ждал попутную машину. Он был — хотя в тот миг я этого не почувствовал — фигурой мифологической…
И неудивительно, что именно от него я услышал первый из многих рассказов, составлявших миф по имени «Хьюи». Дороги, — сказал он, — с прежними разве сравнишь? До рынка можно доехать. Захотел на рынок — сел и поехал. На дороге пошлину не платишь и на мосту не платишь. У Хьюи мосты бесплатные. И дальше он рассказал мне, как, стоя на берегу реки перед платным мостом (у какой реки и перед каким мостом, осталось неясным), Хьюи предложил президенту компании, владевшей мостом, хорошую, правильную цену, но президент поднял его на смех. А Хьюи, повествовал мой пожилой попутчик, ничего не сделал, только взял камень, кинул с берега и спрашивает президента — видел, куда он упал? Президент говорит, ну, видел. Во, Хьюи говорит, а завтра, где камень упал, ты увидишь новый большой бесплатный мост, и ты, паразит, уже обанкротился, только сам еще этого не расчухал».

Однако поверить Уоррену в версии о не заинтересованном и не заказном характере романа нет никакой возможности. Слишком уж жесткий каркас талантливой, вдумчивой, утонченной клеветы на Хью Лонга лежит в основе «Всей королевской рати». На протяжении всего романа автор пытается убедить в том, что кое в чем сочувствует Вилли Старку, как сочувствует ему повествователь романа – Джек Бёрден. Однако это сочувствие вымышленному Cтарку нужно только для того, чтобы поглубже втоптать в грязь реального Хьюи Лонга.

Роман начинается с картины нового шоссе, того самого уникального достижения Лонга в области создания инфраструктуры. Это новенькое шоссе подается Уорреном как нечто бессмысленное и смертельно опасное.


«Шоссе это хорошее и новое. Вернее, было новым в тот день, когда мы ехали. Вы смотрите на шоссе, и оно бежит навстречу, прямое на много миль, бежит, с черной линией посередине, блестящей и черной, как вар на белом бетонном полотне, бежит и бежит навстречу под гудение шин, а над бетоном струится марево, так что лишь черная полоса видна впереди, и, если вы не перестанете глядеть на нее, не вдохнете поглубже раз-другой, не хлопнете себя как следует по затылку, она усыпит вас, и вы очнетесь только тогда, когда правое переднее колесо сойдет с бетона на грунт обочины, – очнетесь и вывернете руль налево, но машина не послушается, потому что полотно высокое, как тротуар, – и тут, уже летя в кювет, вы, наверно, протянете руку, чтобы выключить зажигание. Но, конечно, не успеете. А потом негр, который мотыжит хлопок в миле отсюда, он поднимает голову, увидит столбик черного дыма над ядовитой зеленью хлопковых полей в злой металлической синеве раскаленного неба, и он скажет: «Господи спаси, еще один сковырнулся». А негр в соседнем ряду отзовется: «Гос-споди спаси», и первый захихикает, и снова поднимется мотыга, блеснув лезвием, как гелиограф. А через несколько дней ребята из дорожного отдела воткнут здесь в черный грунт обочины железный столбик, и на нем будет белый жестяной квадрат с черным черепом и костями. Потом над травой поднимется плющ и обовьет этот столбик».

Тут характерно, что смертельно опасным у Уоррена выступает именно высокое качество дороги, которое усыпляет. Будь дорога похуже, будь на ней побольше ухабов, и вы бы не заснули и риска жизни не было. Еще характерный момент – подача происшествий на шоссе глазами насмешливого негра: «Еще один сковырнулся». Тем самым тот факт, что новое шоссе убивает постоянно, одного за другим, уснувших на его ровностях водителя, подается как нечто само собой разумеющееся. При этом о том перевороте, которые произвели в жизни американской глубинки новые дороги и мосты, о том, что фермер получил возможности отвезти в город урожай, съездить в больницу и в кино, доехать до моря, — обо всем этом ни слова.

Главные строительные достижение Хью Лонга — Капитолий в Баттон Руже и мост в Новом Орлеане.

Образ Вилли Старка лепится Уорреном из образа Хьюи Лонга по следующей схеме: берутся реальные дела и достоинства Лонга – интенсивное общественное строительство, высокие налоги на корпорации, близость к обожающему его народу, честность и установка на заботу о простом человеке и к реальным выдающимся чертам Лонга пририсовываются вымышленные недостатки вымышленного Вилли Старка – распутство, пьянство, лживость, грубость, циничная философия лежащая в основе практики шантажа: «Человек зачат в грехе и рожден в мерзости, путь его — от пеленки зловонной до смердящего савана на всех всегда что-то есть». Добрые поступки Лонга нивелируются через эгоистические мотивации Вилли Старка, одержимого идеей желающего оставить о себе память лучшей в Америке больницей.

Реальный Хьюи Лонг был незаурядным политиком, оратором и мыслителем с самостоятельной цельной программой развития Америки. Вилли Старк предстоит перед нами в описании представителя старой аристократии штата – Джека Бёрдена, как сперва наивный, а затем всё более уверенный в себе вахлак-самородок, который хочет посчитаться с унизывшими его элитами и для этого не стесняется в средствах. Никакого добра в нем нет, кроме веры, что добро можно создать из зла. Философствования Старка о добре и зле кто-то назвал бы «доморощенными». Мораль у Старка всегда отстает от практики и потому общество всё время модифицирует её, чтобы продолжать делать дело – и то, что ты сегодня зовешь злом завтро окажется добром:

«Когда твой прапрадедушка слез с дерева, у него было столько же понятия о добре и зле, о правильном и неправильном, сколько у макаки, которая осталась на дереве. Ну, слез он с дерева, начал заниматься своими делами и по дороге придумывать Добро. Он придумывал то, что ему нужно было для дела, док. И то, что он придумывал, чему других заставлял поклоняться как добру и справедливости, всегда отставало на пару шагов от того, что ему нужно для дела. Вот потому-то у нас все и меняется, док. То, что люди объявляют правильным, всегда отстает от того, что им нужно для дела. Ладно, какой-нибудь человек откажется от всякого дела — он, видите ли, понял, что правильно, а что нет, — и он герой. Но люди в целом, то есть общество, док, никогда не перестанут заниматься делом. Общество просто состряпает новые понятия о добре. Общество никогда не совершит самоубийства. По крайней мере не таким способом и не с такой целью. И это факт».



Уильям Дженнингс Брайан — лидер популистов-демократов, защитник «биметаллизма» и обвинитель на знаменитом «Обезьянем процессе».

Всё это, включая немыслимую для политика «Библейского пояса» эволюционистскую риторику, совершенно непохоже на популистскую философию Лонга, преемствующую традициям американского христианского демократического популизма, в частности У. Дж. Брайана, знаменитого обвинителя на «обезьяньем процессе». Центральная мысль Лонга – «каждый человек – король» базируется на идее возвышения человеческого достоинства, вся философия Старка – на его систематическом унижении.

Уоррен отдает своему герою должное как народному вожаку, однако пытается внушить читателю мнение, что в сущности популизм Старка ответствен только за его вознесение на политический Олимп, а вот держаться на нем ему приходится с помощью грязных методов политического аппарата – шантажа, подкупа, закулисных манипуляций. На самом деле, грязная политическая машина сопровождает любого американского политика и в политических машинах Лонга или Старка не было ничего исключительного и необычного. Но Уоррен, вновь, пытается создать у читателя впечатление, что вся публичная, вся обращенная к народу часть политики Старка, есть не более чем прикрытие грязных политических технологий. Что все народные выступления бессмысленны, так как всё схвачено и без них. Только что сделавший свою грязную работу по запугиванию законодателей перед голосованием об импичменте, Джек Бёрден размышляет над толпами, собравшимися у Капитолия, чтобы защитить своего губернатора:


«Я смотрел из высокого окна на толпы, заполнившие улицы и просторную лужайку за статуями перед Капитолием, испытывая легкую грусть оттого, что знаю всю подоплеку происходящего. Если бы я не знал, то, может быть, стоял бы здесь, с волнением ожидая исхода, гадая, что будет дальше. Но я знал, чем кончится пьеса. Это было похоже на генеральную репетицию после того, как пьесу сняли с репертуара. Я стоял у окна и чувствовал себя, как Господь Бог, размышляющий над ходом Истории.
А это, должно быть, скучное занятие для Господа Бога, который заранее знает, чем все кончится… В то утро, стоя у окна в Капитолии и глядя на толпу, я чувствовал себя Богом, ибо знал, что из этого выйдет. Я чувствовал себя как Бог, размышляющий над ходом Истории, потому что маленький отрезок Истории был сейчас у меня перед глазами. На лужайке на пьедесталах стояли бронзовые люди — во фраках, с правой рукой за пазухой; в военных мундирах, с правой рукой на эфесе сабли; и даже один в штанах из оленьей кожи, с правой рукой на стволе длинного ружья, поставленного прикладом на пьедестал. Они уже стали Историей, и трава вокруг них была коротко подстрижена, а цветы на клумбах рассажены звездами, кругами и полумесяцами. Дальше за статуями были люди, которые еще не стали Историей. Не совсем. Они были Историей для меня — потому что я знал исход событий, в которых они участвуют. Или думал, что знал.
Кроме того, я знал, как расценят эту толпу газеты, когда и им станет известен исход. Они сочтут толпу причиной. «Позорное проявление трусости со стороны законодательного собрания… растерялось перед угрозой… прискорбное свидетельство слабости руководителей…» Глядя на толпу и слыша эти хриплые подголоски, как в прибое, вы могли бы подумать, что причиной событий в Капитолии была и в самом деле толпа. Нет, могли бы ответить вам, причина событий — Вилли Старк, купивший и запугавший законодательное собрание. Но на это можно было бы возразить: нет, Вилли Старк лишь дал возможность законодателям поступать в соответствии с их натурой, а подлинным виновником был Макмерфи, который провел этих людей в конгресс, надеясь использовать их трусость и алчность в своих целях. Но и на это можно было бы возразить: нет, в конечном счете виновницей все же была толпа — косвенно, поскольку она позволила Макмерфи провести этих людей, и непосредственно, поскольку она, вопреки Макмерфи, выбрала Вилли Старка. Но почему она выбрала Вилли Старка? Потому ли, что обстоятельства сделали ее тем, что она есть, или потому, что Вилли Старк умел наклоняться к ней, воздев к небесам руку и выпучив глаза? Одно было ясно: это хриплое песнопение с его приливами и отливами ничего не решает, ровно ничего».


Итак, первая задача, которую решает Уоррен – это замена в массовом сознании реального Хью Лонга на его грязного двойника Вилли Старка – версию приниженную, огрубленную, сотканную из зла, с помощью которого он неуклюже пытается творить добро.

Вторая задача, которую решает Уоррен, это оправдание официальной версии убийства Лонга, конструированием романтической легенды, ведущей Вилли Старка к неотвратимому финалу: типично «золотое» распутное поведение сына (что применительно к Лонгу снова чистейшая выдумка – его сын Рассел был одним из авторитетнейших сенаторов США в течение 40 лет) вовлекает Старка в скандал, из которого он выпутывается, решаясь пожертвовать «чистотой» замысла больницы, однако гибель сына воспринимается им как знак провидения и Старк решает снова разорвать контракт на больницу с «нечистыми», и тогда главный коррупционер в окружении Старка «Крошка Даффи» провоцирует врача Адама Стентона, с его титично «южными» понятиями о чести, рассказом о связи его сестры Анны с губернатором, что и приводит разъяренного Стентона к убийству Старка.

Сенатор Рассел Лонг

В гибели народного вожака, получается, не виноват никто, кроме него самого и кучки коррупционеров в его же окружении. Тень успешно наведена на плетень, похоронив загадочный выстрел врача Вейсса.

Наиболее удачна «Вся королевская рать» не как роман о политике-популисте Вилли Старке, а как роман о юном луизианском аристократе Джеке Бёрдене и о ротации поколений в тесном кругу лучших людей штата. Вилли Старк как-то шумно и поверхностно врывается в эту довольно цельную историю, так что возникает подозрение, не наложил ли Уоррен политическую «халтуру» про Хью Лонга на черновики уже почти готового романа.

Особенно укрепляешься в этой мысли, когда доходишь до вставной новеллы, романа в романе, истории Касса Мастерна и его злоключений накануне и в ходе Гражданской Войны – здесь перед нами совсем уж типичная южная новелла, не имеющая с историей Вилли Старка даже самой натянутой смысловой связи…

Как история Джека Бёрдена «Вся королевская рать» приобретает свою целостность и свой смысл. Истеблишмент правил и будет править, он жил и живет по своим причудливым правилам, где благовоспитанность, дружба, участливость, строгое понятие о чести причудливо переплетаются с многослойной ложью, лицемерием, предательством и убийством. Так было, так будет.
В роли Судьи Ирвина сэр Энтони Хопкинс

В роли Судьи Ирвина сэр Энтони Хопкинс

Влюбленный в древнюю историю и античные катапульты судья Ирвин смотрит на Старка с высоты своего аристократического презрения. Но когда Джек начинает «копать» под него, то выясняется, что судья сперва женился по расчету, чтобы спастись от разорения, но обнаружив, что его избранница сама разорена, по сути сплавил ее в сумасшедший дом. Он состоял в теснейшей коррупционной связи с энергетическими компаниями и виновен в самоубийстве Мортимера Литлпо. Всё это было известно губернатору Стентону, отцу лучших друзей Джека – Адама и Анны, и тот покрыл всё «из дружбы».

Но это еще не главная тайна судьи Ирвина. Когда Джек Бёрден, его любимец и, фактически, воспитанник, выкладывает ему результаты своего расследования, действуя в интересах Старка, судья кончает с собой и после этого Бёрден узнает главную тайну судьи: он оказывается настоящим отцом Джека. Перед нами снова история предательства – судья согрешил с женой своего лучшего друга, прокурора Бёрдена, который после этого ушел из семьи и вообще из «мира» и стал христианским сектантом.

Джек фактически убивает своего отца. Однако именно это отцеубийство вводит его самого в круг избранных – судья оставляет ему всё свое наследство, а гибель Вилли Старка и Адама Стентона соединяет его с возлюбленной Анной. Старый порядок утверждает себя вновь, основанный как и прежде на убийстве и лжи. Круг замыкается.

При этом социальная философия самого Джека Бёрдена по сути сводится к умному охранительству прав истеблишмента. Он считает, что если бы не хищничество поколения «отцов», для персонажей типа Вилли Старка просто не было бы места. Если бы истеблишмент делился с бедняками, его власть оставалась бы непоколебленной. Социальный эксперимент Старка закончился трагически. А порядок Ирвинов и Стентонов лишь немного модифицировавшись утвердился навеки. Здесь, в жанре романа о «вечном Юге» Уоррен, в отличие от карикатурных глав о Старке, показывает себя как действительно утонченный, знающий и любящий своих героев и свою социальную среду автор.
Шон Пенн в роли Вилли Старка. В 2016 Пенн агитировал за Дональда Трампа

Шон Пенн в роли Вилли Старка. В 2016 Пенн агитировал за Дональда Трампа

Однако роман о судье Ирвине вряд ли заинтриговал бы читателя. Роман о Вилли Старке прочли все. Уоррен получил в 1946 году Пулитцеровскую премию. Книга переведена на большинство литературных языков мира, по ней сняты три фильма – довольно слабый зато оскароносный фильм 1949 года (еще одно свидетельство широкомасштабной раскрутки романа), телефильм Сидни Люмета, советский телефильм 1971 года и голливудская драма 2006 с Шоном Пенном.

Уоррену удалось, как казалось, в некотором смысле «заклясть» американский популизм, сделать из него куклу вуду по имени «Вилли Старк», которую доставали каждый раз, когда тот или иной антиистеблишментный политик слишком нравился народу. Достаточно было сравнить политика с Вилли Старком и его репутация была уничтожена.

И так было до средины прошлого года, когда на большую политическую арену вышел Дональд Трамп (обратим внимание на, по сути, рифмующиеся в фонологическом смысле фамилии). В руках скандального миллиардера из Нью-Йорка американский популизм заиграл новыми красками и оказался несокрушим. «Хью-Лонг-эффект» Луизианы преобразовался в Трамп-эффект, в котором, кстати, Луизиана тоже приняла посильное участие. Вся «старковская» фермерская глубинка штата проголосовала за Трампа.


Характерно, что Трамп наследует многим мотивам программы Хью Лонга, несмотря на то, что совсем не стремится к разделу богатств. Трамп выступает против коррумпированного истеблишмента и обещает прочистить вашингтонское болото. Он обещает развернуть широкую программу инафраструктурного строительства и, в то же время, снизить налоги. По логике вещей это сочетание должно неминуемо привести Америку к громкому банкротству – и я уже высказал гипотезу, что Трамп пришел к власти именно как специалист по банкротствам.

Но есть и другая возможность, реализовать сочетание инфраструктурной политики и снижения налогов через схему Лонга, то есть через конфискационное обложение энергетических корпораций. Если вспомнить, что Трамп готов разморозить деятельность американских нефтяников, то не исключено, что они скоро вернут себе близкое к монопольному положение на мировом нефтяном рынке, а правительство США будет финансировать свои программы за счет их сверхдоходов, то есть США пойдут по пути России в 2003-2013. Как знать, быть может путь Лонга и в самом деле позволит Трампу пройти между Сциллой безработицы и Харибдой дефолта.

Но, в любом случае, в Трампе очевидно есть что-то лонго-старковское. Он умеет нравится простым людям, он умеет выигрывать, но старается не выглядеть заведомым победителем. Он не боится показаться слабым и одураченным, зная, что слабость вызывает сочувствие. Вопреки имиджу глянцевого миллиардера Трамп не стремился выступать перед своими избирателями как лидер и вождь – он говорил как обездоленный с обездоленными, как жертва с жертвами, вызывая стопроцентное чувство идентификации со стороны простого человека…

Центральный момент саги о Вилли Старке в романе Уоррена, это история о том как Вилли в темную решили использовать в качестве кандидата-спойлера в кампании против губернатора Макмерфи. Узнавший правду Старк бунтует, не боится показаться публике одураченным и находит свою новую интонацию – интонацию общения с «вахлаками».


- Это смешная история, — сказал он. — Приготовьтесь посмеяться. Вы надорвете животики — до того она смешная. Это история про вахлака. Про голодранца, такого же, как вы. Да, как вы. Он рос, как все деревенские пацаны, у проселочных дорог и оврагов, на севере штата. Он знал, что такое быть вахлаком. Он знал, что такое вставать до зари, шлепать босиком по навозу, доить и кормить корову и выносить помои до завтрака, чтобы с восходом выйти из дому и пройти шесть миль до однокомнатной халупы, которая называется школой. Он знал, что такое расплачиваться большими налогами за эту развалюху из горбыля, за размытые дороги, где ты месишь глину, ломаешь тележные оси и должен погонять своих мулов камнями.
Да, он знал, каково быть вахлаком — и зимой и летом. Он решил, что если он хочет чего-то добиться, то должен добиться сам. И он сидел по ночам над книгами, учил законы и надеялся, что они помогут ему исправить жизнь. Он не ходил ни в какие школы и университеты. Он учил законы ночью, проработав целый день в поле. Для того, чтобы стало легче жить. И ему и другим, таким же, как он. Я вам не буду врать. Он не сразу начал думать о других вахлаках и как он их осчастливит. Он начал думать раньше всего о себе и заодно задумался о других. О том, что он не поможет себе, не помогая другим, и не поможет себе, если другие ему не помогут. Один за всех, все за одного. Вот что он понял.
И была на то воля божья и грозное знамение Его, чтобы он понял это в тот страшный день, два года назад, когда первая кирпичная школа в округе обрушилась, потому что политиканы построили ее из негодного кирпича, и убила и искалечила десять ни в чем не повинных ребятишек. Вы знаете эту историю. Он воевал с политиканами, чтобы они не строили школу из негодного кирпича, но они победили, и школа рухнула. И тогда он задумался. Это не должно повториться.
Люди верили ему, потому что он воевал против негодного кирпича. А некоторые деятели в городе поняли это, приехали в дом его папаши на большой красивой машине и сказали, что помогут ему стать губернатором…
— Да, они наговорили с три короба, — продолжал Вилли. — А он и уши развесил. Он заглянул себе в душу и решил, что попытается изменить жизнь. При всем своем смирении он решил, что должен попытаться. Он был простым человеком, обыкновенным деревенским парнем, но верил, как все мы здесь верим, что даже самый простой, самый бедный человек может стать губернатором, если его земляки решат, что у него хватит на это ума и характера.
Эти люди в полосатых брюках раскусили его и обвели вокруг пальца. Они стали рассказывать ему, какая никчемная флюгарка — Макмерфи, и что Джо Гарисон — слуга столичных заправил, и как они хотят, чтобы вахлак вмешался и дал штату честное правительство. Вот что они говорили. Но, — Вилли замолчал и воздел руку с манускриптом к небесам, — знаете ли вы, кто они были? Холуи и подручные Джо Гарисона, и хотели они, чтобы вахлак отнял у Макмерфи вахлацкие голоса. Догадался я об этом? Нет, не догадался. Нет, потому что я поверил их елейным речам. Я бы и сегодня не знал правду, если бы у этой женщины, — он показал на Сэди, — если бы у этой вот женщины…
Я толкнул локтем Сэди и сказал:
— Сестренка, считай себя безработной.
— …Если бы у этой чудесной женщины не хватило честности и благородства открыть мне глаза на их гнусную аферу, от которой смердит на все небеса…
Он стоял на приступках школ, на ящиках, одолженных в мануфактурной лавке, на возах, на верандах придорожных лавок и говорил. «Друзья, мякинные головы, голодранцы и братья вахлаки», — начинал он, наклонившись вперед, всматриваясь в их лица. И замолкал, выжидая, пока до них дойдет. В тишине толпа начинала шевелиться и негодовать — они знали, что так их обзывают за глаза, но никто еще не осмеливался встать и сказать им это в лицо. «Да, — говорил он, кривя рот, — да, больше вы никто, и нечего злиться, если я говорю правду. А хотите злиться — злитесь, но я все равно скажу. Больше вы никто. И я — тоже. Я тоже голодранец, потому что всю жизнь копался в земле. Я — мякинная башка, потому что меня охмуряли златоусты в дорогих автомобилях. На тебе соску, и не ори! Я — вахлак, и они хотели, чтобы я заставил вахлаков голосовать по-ихнему.
Но я встал с четверенек, потому что даже собака может этому научиться — дай только срок. Я научился. Не сразу, но научился — и теперь стою на своих ногах. А вы, вы стоите? Хоть этому вы научились? Сможете вы этому научиться?»
Он говорил им неприятные вещи. Он называл их неприятными именами, но каждый раз, почти каждый, беспокойство и негодование утихали, и он наклонялся к ним, выпучив глаза, и лицо его лоснилось под горячим солнцем или в красных отблесках факелов. Они слушали, а он приказывал им подняться с четверенек…
Он наклонялся к ним и внушал: «Слушайте меня, голодранцы. Слушайте меня и взгляните в лицо святой, не засиженной мухами правде. Если у вас осталась хоть капля разума, вы увидите и поймете ее. Вот она, эта правда: вы — вахлаки, и никто никогда не помогал вахлакам, кроме них самих. Эти, из города, они не помогут вам. Все в ваших руках и в Божьих. Но Бог-то Бог, да и сам не будь плох».

Если бы в штабе Клинтон не забыли роман Уоррена, они конечно не делали бы тех чудовищных имиджевых ошибок, которые буквально предопределяли избрание Трампа. Клинтон не произнесла бы роковое deplorables, — слово которое буквально соединило всех трампистов одной кличкой и одним кличем, дав им то самое роковое для американской политики самоощущение «обездоленных».


Если бы Клинтон лучше читала Уоррена она, конечно, не стала бы вести себя на дебатах как будто уже избрана, а её штаб не решился бы атаковать Трампа с помощью унизительных и дискредитирующих личных нападок, таких как вопрос о налоговых вычетах или «горячие» пленки.

Дело в том, что реакция Трампа на эти нападки шла не в парадигме бойцового телевизионного шоу, а в «старковской» парадигме американской публичной политики. Трамп не боялся показаться жертвой.

Железная леди в красном была агрессивно-великолепна — ​остроумна, подкована, назидательна, полна уверенности. Трамп, напротив, иногда говорил невпопад, выглядел деревенским увальнем, что для него, великолепного шоумена, было несколько странно. Почему он так делает? И тут я вспомнил Вилли Старка, не стесняющегося казаться не знающим и обжуленным, не боящимся сказать: «Они меня обманули, но я им покажу!»


В итоге происходило следующее: Клинтон раунд за раундом выигрывала дебаты, по крайней мере в оценках своей же клинтоновской прессы. Зато Трамп с его простоватыми манерами выигрывал голоса. Из неопределившихся избирателей после мнимого «проигрыша» Трампа за него решил голосовать каждый третий, за Клинтон – лишь каждый девятый. И это были те решающие голоса, которые она проиграла по всей стране – всюду кроме Калифорнии, на всём пространстве от Луизианы до Мичигана.

Несмотря на всю ангажированность, клевету и поверхностность Роберт Пенн Уоррен написал, все же, великую книгу, которая, при грамотном прочтении и использовании её ключей, могла бы послужить американскому истеблишменту. По счастью в этом истеблишменте не нашлось ни одного человека с ключами.

Холмогоров

Не в сети
Аватара пользователя
Квестер
Сообщения: 5581
Зарегистрирован: 24 сен 2008, 22:26
Откуда: Москва

Re: Изба-читальня

Сообщение julia-10 » 30 янв 2017, 08:37

Дочитала всю переведенную Луизу Пенни. Рекомендую всем любителям неспешного расследования.
Наконец, дошли руки до "Смерти на брудершафт" Акунина. Это десять повестей о двух шпионах времен Первой Мировой - русском и немце. Акунин звезд с неба в этой работе не хватал, получилось бесконечное перепевание одного и того же сюжета.
Потом я осилила второй том Гранже о семейке Морванов под названием "Конго Реквием". Больше тысячи страниц (в общей сложности) и ни одного положительного персонажа. Ранний Гранже намного интересней писал.
Продолжаю читать Агату Кристи в хронологическом порядке. Ранняя Кристи писала в основном шпионские романы, психологические труды начинаются с 30-х годов. Скоро закончу с этой нудятиной и плохим слогом и засяду за разгадки загадок.

Leo
Не в сети
Аватара пользователя
Невероятный Квестун
Сообщения: 10384
Зарегистрирован: 14 окт 2005, 23:56
Откуда: Moscow

Re: Изба-читальня

Сообщение Leo » 05 фев 2017, 00:41

Крутой замес...

"После гибели Анны Карениной под колесами поезда ее дочь Анну на воспитание берет Каренин. Вронский в глазах общества превращается в чудовище, и все, кто раньше злословил по поводу Карениной, теперь выбирают своей мишенью Вронского. Он вынужден уехать из Москвы, но и высшее общество Петербурга его не принимает. Следы Вронского теряются где-то в глубине России.
Каренин воспитывает детей Сергея и Анну одинаково строго. Но подрастающей Анне кажется, что с ней он обходится особенно сурово. Сережа иногда, обвиняя Анну в гибели матери, грозит ей, что папа оставит ее без наследства, что не видать ей приличного общества и что, как только она подрастет, ее вышвырнут на улицу.
Романа Льва Толстого в доме Карениных не держат, но Анна прочитала его довольно рано, и в ее сердце вспыхивает желание отомстить.
В 1887 году совпадают сразу несколько событий: умирает Каренин, Сергей Каренин осуществляет свою угрозу - выгоняет Анну из дому, и становится известно, что Вронский жив. Практически разорившись, бывший блестящий офицер живет в небольшом волжском городе. На последние деньги Анна покупает билет на поезд и, похитив из дома Карениных револьвер, едет, чтобы отомстить отцу.
Вронский живет в приволжском городе Симбирске одиноко. Свет даже такого маленького городка после выхода в свет романа "Анна Каренина" не принимает его, и Вронский вынужден вращаться н полусвете. Однажды он знакомится там со странной парой бывших каторжан, недавно амнистированных. Его зовут Родион Раскольников. Его молодая подруга - Катя Маслова. К Раскольникову Вронского привлекает еще и то, что волей случая они оба стали героями романов. Катя Маслова, бывшая проститутка, убившая любовника, завидует обоим и иногда говорит: "Вот напишу Льву Толстому, он и меня в роман вставит". Она даже иногда по вечерам пишет нечто вроде дневника, а потом отправляет листки в Ясную Поляну. На каторге она потянулась к овдовевшему там Раскольникову, но на свободе постаревший Родион не может идти ни в какое сравнение с сохранившим столичные манеры Вронским.
Раскольников в отчаянии, но сам он уже не может поднять руку на человека. Он решает найти исполнителя своей мести. Выбор Раскольникова падает на семнадцатилетнего гимназиста, у которого недавно казнен брат за покушение на царя. Володя Ульянов, читавший о судьбе Родиона Раскольникова, соглашается и из рогатки, почти в упор, свинцовым шариком в висок убивает Вронского. На крик Масловой сбегаются люди, собирается толпа, и в этот момент к дому на извозчике подъезжает Анна Каренина. Она понимает, что опоздала, что месть осуществить не удается.
Вечером в гостинице она узнает имя гимназиста, убившего Вронского, и то, что в городе созрел своеобразный заговор молчания. Из сострадания к матери Ульянова, уже потерявшей сына, и оттого, что Вронского все равно никто не любил, в свидетельство о смерти Вронского вписан апоплексический удар. Анна, не имеющая средств к существованию, в гостинице знакомится с купцом и на пароходе уплывает с ним.
Маслова в отчаянии, она должна вот-вот родить, но к Раскольникову возвращаться не хочет. Дождавшись родов, она подбрасывает родившуюся дочку в бедную еврейскую семью, а сама кончает жизнь самоубийством. Еврейская семья Каплан, приняла подкидыша, назвав девочку Фанни. Девочка знает, кто виноват в том, что ей приходится воспитываться в еврейской семье. Фанни решает отомстить.
Анна Каренина намеренно бросается в разгул, жизнь превращается в череду пьяных компаний и в переход от одного купца к другому. Идут годы. Однажды осенью 1910 года после пьяного кутежа в затрапезной гостинице Анна находит зачитанные прислугой книги Льва Толстого "Анна Каренина" и "Воскресение". Старая боль вспыхивает в душе Анны, и ей начинает казаться, что во всем виновен Лев Толстой, что именно он виноват в том, что брат выгнал ее из дому. Анна решает убить Толстого и отправляется в Ясную Поляну, послав по дороге телеграмму с угрозой. Лев Толстой понимает, что это не шутка, все бросает и бежит из Ясной Поляны. По дороге простужается и умирает. Анна снова опаздывает. Снова загул, попытка утолить воспоминания в вине. Приходит в себя Анна только в 1917 году, когда узнает, что в Петрограде произошла революция, и во главе ее стоит тот самый гимназист из Симбирска, который убил Вронского. Это единственный человек, который сделал для Анны хоть что-то. Анна принимает революцию, уходит из занятого белыми города и присоединяется к отряду красных, которым командует Василий Иванович Чапаев. Она становится матерью этого отряда, обстирывает бойцов и готовит еду. Иногда в бою она ложится к пулемету. За это ее прозвали Анна-пулеметчица. Глядя на нее, комиссар отряда, уже выросшего в дивизию, Фурманов говорит: "Напишу роман, обязательно о ней расскажу, только придется фамилию изменить, а то не поверят. И помоложе сделаю".
В 1918 году Фанни Каплан настигает Ленина возле завода Михельсона и сказав: "Помни о смерти моего отца", - стреляет в Ленина из браунинга. Ее быстро казнят для того, чтобы никто не узнал о том, что Ленин в молодости был убийцей.
Гибнет штаб Чапаева, в живых остается только Анна, потому что ее узнал командир белых Сергей Каренин, ее брат.
Заканчивается Гражданская война и Анна перебирается в Москву, чтобы хоть иногда видеть Ленина, но в 1924 году Ленин умирает, и жизнь Анны теряет всякий смысл. Она опускается и идет работать в домработницы.
Однажды, сходив в лавку за подсолнечным маслом, она идет домой и на трамвайных рельсах вдруг вспоминает о смерти своей матери. Приближающийся трамвай кажется ей тем самым поездом. В ужасе Анна бежит, выронив бидон с подсолнечным маслом на трамвайной линии возле Патриарших прудов...

[автор неизвестен]
_________________
Больше в БАНе - чище форум! (с)

Mtp
Не в сети
Квестунчик
Сообщения: 136
Зарегистрирован: 21 ноя 2016, 03:11

Re: Изба-читальня

Сообщение Mtp » 12 фев 2017, 03:11

>>>Наш Хомяк тут устроил целый скандал. Ему не понравилась книжка про животных которую ему купили. Долго сучил ножками: "Не хочу эту! Хочу про жирафиков и маленьких бегемотиков!". Специально снял с полки митяевские "Письма с фронта", нашел там в конце рекламный раздел и показал какую книжку хочет.

Я подумал надо же какой капризный. А сегодня увидел ту самую непонравившуюся ему книжку. И поразился его уму. Это такая дегенеративная детская литература - вроде как про животных разных природных зон, но нарисованы они нелепо, непохоже на себя, с большими пустыми глазами в стиле "Киса, вы рисовать умеете?". Я бы такую тоже читать не стал, просто неприятная. При этом дорогая копия какой-то западной книжки.

Mtp
Не в сети
Квестунчик
Сообщения: 136
Зарегистрирован: 21 ноя 2016, 03:11

Re: Изба-читальня

Сообщение Mtp » 16 фев 2017, 15:46

Сатирик Милонов пришел однажды к Гнедичу пьяный, по своему обыкновению, оборванный и растрепанный. Гнедич принялся увещевать его. Растроганный Милонов заплакал и, указывая на небо, сказал: «Там, там найду я награду за все мои страдания...» «Братец, — возразил ему Гнедич, — посмотри на себя в зеркало: пустят ли тебя туда?»

*

У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжелой раме. Кто-то ему дал заметить, что гвоздь, на который она была повешена, не прочен и что картина когда-нибудь может сорваться и убить его. «Нет, — отвечал Крылов, — угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову».

*

Государь долго не производил Болдырева в генералы за картежную игру. Однажды, в какой-то праздник, во дворце, проходя мимо его в церковь, он сказал: «Болдырев, поздравляю тебя». Болдырев обрадовался, все бывшие тут думали, как и он, и поздравили его. Государь, вышед из церкви и проходя опять мимо Болдырева, сказал ему: «Поздравляю тебя: ты, говорят, вчерась выиграл». — Болдырев был в отчаянии.

*

Дельвиг звал однажды Рылеева к девкам. «Я женат», — отвечал Рылеев. «Так что же, — сказал Дельвиг, — разве ты не можешь отобедать в ресторации потому только, что у тебя дома есть кухня?»

Не в сети
Аватара пользователя
Невероятный Квестун
Сообщения: 10737
Зарегистрирован: 29 фев 2004, 20:46

Re: Изба-читальня

Сообщение Sveta » 08 май 2018, 04:49

Изображение

Необычайные приключения двух друзей в мире, полном чудес и загадок. Всё не то, чем кажется, а у любого вопроса несколько ответов и лишь один – неправильный. Магия пронизывает всё вокруг, а наука старается мирно с ней сосуществовать. Каждая земля защищает своих жителей, а народ птиц поддерживает многовековой союз с человечеством. Камни и деревья тоже говорят, но даже волшебники не всегда могут их слышать. Моряки рассказывают, что у тюленей человеческие глаза, а где-то в океане затерялись подводные города.
Тайны прошлого изменяют настоящее, мёртвые действуют наравне с живыми, то, что казалось обузой и обыкновенностью, обретает новый смысл. А главный герой и его друг всего лишь заканчивают школу и отправляются на своё первое место работы...

Вот тут можно почитать, а при желании и поддержать автора финансово.
В кои то веки хорошее фентези в оригинальном мире, а не в клишеляндии со стандартными эльфоорками. К тому же автор хорошо владеет языком, на голову лучше, чем основная масса того, что сейчас печатается. Очень рекомендую.
_________________
Напрямик ближе, кругом - скорее.
Изображение
Изображение

Leo
Не в сети
Аватара пользователя
Невероятный Квестун
Сообщения: 10384
Зарегистрирован: 14 окт 2005, 23:56
Откуда: Moscow

Re: Изба-читальня

Сообщение Leo » 08 май 2018, 21:53

С неожиданным удовольствием прочитал серию развесистой клюквы от Александра Аврааменко и Виктории Гетто "Волк". Если пытаться анализировать, то хрень, конечно, полная. Но как-то очень приятно зашло. :crazy:
_________________
Больше в БАНе - чище форум! (с)

Не в сети
Аватара пользователя
Невероятный Квестун
Сообщения: 13443
Зарегистрирован: 16 мар 2009, 09:23
Откуда: г.Москва

Изба-читальня

Сообщение _lia_ » 20 янв 2021, 10:12

Меня сегодня много на сайте :) Так бывает, иногда :)

Кто следит за творчеством Джоан Роулинг, тот всё знает. А кто не следит, тому я скажу :)
Джоан Роулинг- это мама Гарри Потера. Но, кроме, Гарика, Джоан ещё пишет детективные романы, где главный герой Корморан Страйк.
Сейчас вышла пятая книга Джоан. Мне уже прислали ссылку на скачку.
Так что.. тем кто любит детективы, спешите почитать пятую книгу.
_________________
Никогда не говори „никогда"

Не в сети
Аватара пользователя
Невероятный Квестун
Сообщения: 10737
Зарегистрирован: 29 фев 2004, 20:46

Изба-читальня

Сообщение Sveta » 08 июл 2021, 03:51

– Галина Андреевна. – позвал спокойный голос, – Просыпайтесь, голубушка. Ну же!
Галина Андреевна так и поступила. Прямо у её постели сидел черт.
– Проклятое божоле...
– Нет-нет, – заверил её чёрт, – То есть в некотором смысле да, но не в том, о котором вы подумали. Вы умерли, Галина Андреевна.
– Проклятое божоле!
– Это да, – вздохнул чёрт, – Ладно, у нас много дел, пойдёмте!
Галина Андреевна послушно встала и вдруг поняла, что у неё ничего не болит. Кажется впервые в жизни.
Чёрт нетерпеливо переминался с ноги на ногу и поглядывал на часы.
– Мы опаздываем, пойдёмте скорее!
– Куда теперь-то можно опоздать?! – не удивляясь тому, что оказалась одетой
и спеша по коридору за чëртом, поинтересовалась Галина Андреевна.
– На урок! Вы же учитель.
– А как же... котлы, пытки?
– Если хотите, можем устроить, – чёрт резко остановился и посмотрел на неё с интересом, – Выбирайте, котёл или преподавание? Выбор за вами.
– Преподавание! – ответила быстрее, чем подумала Галина Андреевна.
– Тогда нам сюда, – чёрт указал на дверь
с цифрами 666 и надписью литература. – Но должен вас предупредить. Это самые неблагодарные ученики в вашей жизни.
– Думаю я справлюсь...
– И урок будет длиться вечность.
– Это лучше чем вечный котел...
– Справедливо. Ну что же, я вам помогу немного, а потом вы сами, – чёрт с какой-то даже нежностью стряхнул с плеча учительницы невидимую пылинку. – Ну,
с богом!
Чёрт вошёл в кабинет первым. Галина Андреевна следом. Она оказалось в своём классе! В том самом, где провела тридцать лет!
Галина Андреевна посмотрела на учеников. Дети, как дети. Только... Что-то с глазами. Ей почему-то не удавалось сконцентрироваться на лицах...
– Итак! – объявил чёрт, – Это ваша новая учительница литературы. И начнём мы
с Горького!
По классу прошёл разочарованный вздох.
– С чего именно? – шёпотом уточнила Галина Андреевна.
– "На дне", конечно, – улыбнулся черт.
Учительница начала разбор своего любимого произведения. Дети молча слушали. Чёрт внимательно следил за уроком.
– Лучшие русские писатели давно уже пытались создать тип мудрого сердцеведца
и руководителя совести человеческой, и каждый художник разрешал эту задачу по-своему, – уверенно и чётко рассказывала Галина Андреевна. – Например Толстой создал Акима во "Власти тьмы"...
– Неправда ваша! Вовсе не это...
– Молчать! – страшно взревел чёрт и даже пыхнул дымом, – Слушайте учителя! Учитель лучше знает!
Галина Андреевна смутилась, восстановила мысль и продолжила.
– Достоевский же создал старца Зосиму в Братьях Карамазовых. С той же целью, как...
– Слыхал, Фёдор?! – засмеялся кто-то из детей, – Слыхал как оно было-то на самом деле?!
– Молчать! Молчать я сказал!
Дети утихли. Галина Андреевна продолжила.
– И что же хотел нам сказать Горький через фигуру Луки? Очевидно автор говорит нам, что...
– Ну хватит! – взмолился кто-то из детей, – Не могу я больше этот бред слушать! Что я хотел сказать, то и сказал, а это... это... ересь какая-то!
– Молчать! Ещё слово и в котёл суну! – взревел чёрт, потом мило улыбнулся учительнице. – Продолжайте, пожалуйста,
у нас ещё вечность впереди!
Галина Андреевна вдруг поняла, что за ученики перед ней и похолодела. Лучше уж котëл...


https://www.facebook.com/groups/4416168 ... 108731932/
_________________
Напрямик ближе, кругом - скорее.
Изображение
Изображение

Leo
Не в сети
Аватара пользователя
Невероятный Квестун
Сообщения: 10384
Зарегистрирован: 14 окт 2005, 23:56
Откуда: Moscow

Изба-читальня

Сообщение Leo » 08 июл 2021, 11:41

Ну, учительницу еще туда-сюда понятно, за что. А вот за что писателей туда упекли? :D
_________________
Больше в БАНе - чище форум! (с)

Не в сети
Аватара пользователя
Невероятный Квестун
Сообщения: 10737
Зарегистрирован: 29 фев 2004, 20:46

Изба-читальня

Сообщение Sveta » 10 июл 2021, 04:59

Нагрешили значит :)
_________________
Напрямик ближе, кругом - скорее.
Изображение
Изображение

Не в сети
Невероятный Квестун
Сообщения: 3264
Зарегистрирован: 02 сен 2005, 23:56

Изба-читальня

Сообщение Roman » 18 июл 2021, 17:58

На Youtube наткнулся на радиоспектакль 1972 года "Последний день отпуска" с Игорем Квашой и Олегом Табаковым. Очень уж душевная постановка вышла - такое ощущение, что ты и в самом деле окунулся в прошлое, словно кто-то взял и включил советское кино тех лет на телевизоре со сломанным кинескопом. Идёт меньше часа, дольше будете читать комментарии к этой постановке.



К слову, о них самих. Единства там не наблюдается, уж больно непростую автор поднял тему. И потому интересно было бы узнать, какого вы мнения о героях произведения. А главное - как бы вы поступили на месте героя Табакова?

Не в сети
Аватара пользователя
Невероятный Квестун
Сообщения: 13443
Зарегистрирован: 16 мар 2009, 09:23
Откуда: г.Москва

Изба-читальня

Сообщение _lia_ » 19 июл 2021, 19:59

Давай посмотрим на героя Табакова изнутри)) Для него эта женщина случилась давным -давно и может память стёрла воспоминания о ней, тем более у героя Табакова есть семья.
Тем более, ему было жалко её, он хотел передать что-то ей.
А вот для женщины это было любовь всей жизни, потому что если считать по годам, то герои уже не молодые.
Для женщины было очень важно любить. Вообще, странно и я не верю, что можно любить одного человека столько лет, потому что память стирает многое, многое забывается и вот так любить.. не, это выдумка автора рассказа, чтобы вызвать жалость и показать какой гад Табаков.
Резюме такое:
Никто никому не нужен в этой жизни.
_________________
Никогда не говори „никогда"
Ответить

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 3 гостя