Песнь маруна
Ну вот, кажется создалось нужное настроение.
Здравствуй, любовь моя. Как хорошо, что ты всегда умеешь помолчать, целуя меня. Продолжай, пожалуйста.
О ты - сладкая, непорочная, ещё никем не оценённая, ни ухмылкой, ни похвалой не одарена, не пройдена цинично, вникая лишь строкам описаний, не проверена мнением аксакала, не тронута толпою в магазине и не попала под тяжкую стопу конкуренции. Ты ещё свежа, невинна и искренно желаешь быть погребенной под трепетным телом моей руки, вожделеешь поглаженной быть глазом моим, бесстыдлива, нескончаемо наивна и просто-таки лучишься счастьем. Ты уже почти осыпана бархатом моих речей сладких и затуманеным взором моим пленена и обездвижена.
"Но я не собираюсь, истерически визжа, пытаться создать эгрегор из внешних флегм, что носятся округ меня, стремительно возникая из ничего и собираясь в воду небесную. Не собираюсь."
Кто бы мог подумать, что они отважатся на воспроизведение эпохального романа Флобера, из-за которого автор потерял покой и сон на многие недели, уехав в Тунис, на место событий, и закопавшись в кипы матералов по Северной Африке. А не эти ли люди вонзали свои клыки в историю затонувшего континента, и третья попытка их скитаний увенчалась успехом (некоторым и две предыдущие провалом не показались)! Странно, но отчего-то в нашем локале иногда в штыки воспринимают подобные игры.
Я не прирождённый квестоман, но я люблю всё, что способно доставить мне удовольствие. Что бы это ни было: Munch's Odyssey, умозрительный Psychonauts, Thief или Daimyo. Важно, что это не бессмысленный массакр для разрядки (поверьте, существует множество милейших способов для этого), а нечто такое, что можно с нежностью отложить в сознании и хранить память об этом, не омрачённую нарастающей смертельной аркадой.
Salammbo способна раздражать - бегом от мора в узком каньоне, неожиданными смертями: от слюны кислотного дракона, который караулит вас за вон той скалой.., подлой ("когда её совсем не ждёшь...") - от саммонита-убийцы; обе почти невозможно избегнуть, не зная об опасности заранее. От этого становишься осторожнее. Ступаешь тихонечко и, попадая в новое место, по-настоящему осматриваешься: мало ли чего авторы придумали... Это и многое другое (включая старомодность движка и малонаселённость мира) отталкивает вас сразу, как вы соберётесь попробовать эту игру.
Игра коммерчески не успешна и не собрала лаву скороспелых восторгов. Я знаю, я видел - она поражает одних в сердце, других в мозг. По большей части народ пытается воспринимать её либо как комикс, либо как нечто выдающееся. Виной тому, возможно, мрачная опустошённая графика, мыльная и многим отталкивающая (даже разрешение 1024х768 не спасает картинку от размытости, режет глаз и повергает в ужас меня, привыкшего к высокой детализации и стойкости изображения). Едва тронешь мышиную тушку - головокружение одолевает. В пространстве теряешься.
Хотя пространство, на котором раскинулась эта эпическая поэма, невелико. Всего лишь Карфаген, четыре стоянки мятежников и горный каньон, скрывающий потайные ходы. Немного, но и эти необширные земли, включённые в поставку, - целый мир, закутанный в мытность сюрреального неба с двумя разноцветными фонариками. Мир центробежных перемещений - каждый раз, куда-то ступая, Спендий будто бы выравнивает свой навигатор...
Вот только зачем, интересно, понадобилось пять аккаунтов при входе в игру выстраивать? Ведь она линейна, как язык хамелеона, и уместна была бы такая увёртка в PM или LE, например. Но не здесь. Кстати, меню само собою гордится - это сильно заметно.
Все персонажи, что кажут вам крупным планом: Мато, Ганнон, сам Спендий и даже Саламмбо, увешанная металлическими деталями, гротескны. Они ведь написаны селебрити комикс-артистом Филиппом Дрюлле, и все эти герои Флобера уже много лет живут на страницах его рисованной трилогии о временах Пунических войн. Красноглазый Мато, жёлтоокий нумидийский царь Нарр Гавас с лбом красной чакры, ярко вымазанный грязью и фосфором африканец, охраняющий сморительные зелья, кожистые пожиратели нечистой пищи с безумными глазами, гниющая гора плоти Ганнон, закованное в металлический корсет обнажённое тело Саламмбо - яркие незабываемые образы. Вопреки низкокалорийному, размытому изображению издали, при плотном контакте эти персоны, прорисованые мелкой кистью, эффектны, технологически совершенны. А Мато, ливийский рыцарь, спокоен, выдержан, в пределах дарованного ему простанства харизматичен - вылитый Nameless!
Дромадеры-бивненосцы, убийцы пустынных народов, потомки кабиров, плесневорогие драконы; кем бы они ни были на самом деле - вавилонскими чудовищами, мутантами несуществующих зверей, кошмарами, днём и ночью следующими своими тропами, и никем не виденные, внешний вид этих созданий прошёл через чистилище творческого сознания Дрюлле. Его гений припечатан всюду: эмблема оскалившегося обезьяна вклеена в каждый сколько-нибудь подходящий по размеру фрагмент интерьера, экстерьера и прочих выдающестей.
Сама Саламмбо больше не нежное синтетическое существо, сотканное Флобером из малодостоверного, больше мифологического материала. Она - годдесса, а не тайная поклонница Танит, от скуки и томленья души, от близости мистического культа вообразившая себя подобной луноликому божеству, животворящая, сверхестество мира. Она одевается, дышит и чувствует как богиня.
Плевать на её пресную речь, необмерные перси, едва прикрытую вульву. Босые ноги и пластика её тела прекрасны; её лицо, плечи, даже огромные металлерные лепестки, окутывающие её тело, лежащие, словно мягкое олово, на её нежной, царственной, младенной коже. Зеленоглазая Саламмбо великолепна, упоительна, она - жемчужина, которую только что достали из тесной раковины и осторожно уложили в шёлковую коробочку. Глядеть в её глаза невыносимо - хочется непременно оказаться рядом, чтобы этот взгляд коснулся тебя. Но разве это возможно?
Ноты, соединённые Дворжаком в New World Symphony, пронимают до сужения органов в панцире рёбер. Дворжак доминирует над моим слухом, прорывая анфиладу лабиринта моих ух. Последний раз такие превращения производили с моими внутренностями скрипичный Bach Underground, селло Вольфганга Тиепольда, барабанчики и спиральные завывания "Set the controls:" Финка и Плойда. Как жаль, что мука музыкой так коротка.
Нет, не будет вам толоп оркестров и мавров с трубами, - музыка мала, но то, что есть, выдрано пафосно и звучит порой как гром, порой осторожнее, но раскатами. Основное -- тишина и сосредоточенность Спендия, ведомого сквозь канву истории к заветной цели своего господина вашей, всё ещё вашей рукой.
Уверен, - знакомый с текстом книжной Salammbo испытает в корне иное чувство, чем прочие. Да, потому что вынужден будет подспудно, воспоминая все перипетии истории, сравнивать её композицию с тем, что выстрадал писатель, с тем, что он вложил в неё. Впрочем, вы можете и позабыть, что такая книга существовала, ведь многие места переписаны иначе. По-другому обоснованы действия, и даже концовка, о боже!, совершенно другая. В настоящем забытьи пребывают паззлы, поскольку мало что в них напоминает роман. А мелочи вроде изображения храма, Заимфа, шесть желейных конфет в Доме Танит вместо двенадцати голубых хрустальных шаров - разве это важно?
Собственно, меня в Salammbo разочаровывает только конец. Её конец поразительно плох, как только это возможно. Флобер, само собой, сагонизирует, видя такое. Остальные, не дождавшись титров, выйдут из зала и попадут под колёса шеститонного автобуса со школьниками внутри. Потому что будут ослеплены полным идиотизмом такого финала. Впрочем, это можно пережить. Читайте Воннегута -- с ним можно пережить даже ядерную зиму.
Inspired by
"Salammbo", Gustave Flaubert
"Dune", Klaus Schulze
Elizabeth Frazer Portrait above
